Пуповая баба

Пожилые люди в деревнях до сих пор не доверяют родильным домам и акушерам. Главная причина этого в упрощенности (если так можно выразиться) и обезличенности больничных родов. С точки зрения людей, выросших в традиционной крестьянской семье, роды в роддомах поставлены «на поток»: тот, кто помогал ребенку появиться на свет, остается для него неведом — и это совершенно неправильно. Поэтому до середины только что ушедшего столетия в деревнях старались рожать по-старинному, то есть дома, прибегая к помощи повитух, а то и совсем самостоятельно.
В жизни каждого человека повитуха была в числе самых близких людей, и эта связь не прекращалась до самой смерти. И неудивительно — ведь, по народным верованиям, она могла не только принять роды, но и повлиять на внешность, здоровье и даже судьбу принятого ею ребенка. Собственно, в этом и заключалась ее главная миссия: не столько принятие родов, сколько именно дальнейший уход за роженицей и новорожденным и магическое воздействие на них. Это видно и из названий, которые давали представительницам этой профессии: повитуха, повивальня, повивальная бабка, парилка, пуповая баба: она повивает, то есть пеленает, ребенка, парит и моет после родов в бане ребенка и роженицу, «правя» его тело, перевязывает пуповину. Все эти действия имели для наших предков не только рациональный, но и мифологический, ритуальный смысл, им приписывалась очень значительная роль в дальнейшей жизни матери и ребенка.
    Такое знание и умение выделяет повитуху среди остальных деревенских жителей. В народной среде всегда с уважением, трепетом и одновременно с опаской относились к любым «профессионалам» — людям, умеющим делать больше, чем простые крестьяне: лекарям, мельникам, кузнецам, охотникам и рыбакам, пчеловодам и т. п. К их числу относились и повитухи. Считалось, что специальное знание и умение не может быть получено просто через обучение и все эти «специалисты» приобрели его, прибегнув к помощи нечистой силы, а стало быть, «знаются с ней». Даже слова «знать», «знание» в народной речи обозначают не знание вообще, а колдовское, тайное знание, а колдунов и «профессионалов» называют знатоками, знающими людьми.
   
   Знатоки — как правило, люди пожилые, поэтому слова старик, бабка тоже часто обозначают не старых вообще, а колдунов. Неслучайно повитуху называют повивальной бабкой, а то и просто бабкой, бабушкой (независимо от ее реального возраста). Бабка значит колдунья, знахарка. В самом деле, парилки пользовались авторитетом не только как умеющие принять роды, но и как вообще знающие, то есть умеющие колдовать: лечить, снимать порчу, а иногда и, наоборот, испортить.
      Считалось, что бабушкой может стать отнюдь не любая женщина, а только особенная (мужчина — так и вовсе не мог стать «повитуном»). Такая возможность была у женщины, появившейся на свет первой или последней среди своих братьев и сестер (такие люди вообще считались особенными, счастливыми, обладающими сверхчеловеческими способностями, умеющими колдовать, лечить и т. д.). Часто повитухами становились женщины, имеющие много собственных детей, причем обязательно здоровых, удачливых, красивых (полагали, что свойства собственных детей повитухи могут передаться и принимаемым ею новорожденным). Почти всегда оговаривалось, что повитухой должна быть женщина, уже неспособная сама рожать. Знания, связанные с принятием родов, хранились пуповой бабой в тайне от других, не раскрывались посторонним, тщательно прятались от случайных людей и даже от самих рожениц. Дело тут не только и не столько в боязни конкуренции, сколько в опасении, что, как всякое священное, потустороннее знание, знание повитухи, открытое людям, не посвященным в это ремесло, уйдет от проболтавшейся повивальни. Известно, что знахари и колдуны передают свое колдовство особым образом, тщательно выбирая себе преемника, как правило, из своей родни, обязательно младше возрастом. Совершив тайно от других обряд передачи, сами они навсегда теряют возможность пользоваться этим знатьём: оно, как вещь, переходит к ученику. Так поступали и повитухи. Обычно, выбрав одну из своих дочерей, повивальная бабка начинала с подросткового возраста готовить ее к наследованию своего ремесла: такие девочки ходили с матерями на роды, помогали им, смотрели и приобретали необходимые навыки. Но этих навыков все равно было недостаточно, потому что те знания и способности, которые и делают повитуху повитухой, все равно можно было получить только по наследству, перед смертью бабки. Но уж перед смертью она просто обязана была передать свое знание: считалось, что в противном случае ее ждет тягчайшая агония. По народным представлениям, потустороннее знание не выпускает душу из тела, пока знахарь не освободится от него.
      Случалось, что роды принимала и не повитуха, а просто опытная, рожавшая женщина (часто свекровь роженицы): она знала, как принять ребенка, перевязать пуповину, запеленать новорожденного и проч. Но таких женщин не называли и не считали повивальными бабками: они не умели колдовать, и поэтому в особо тяжких случаях все равно шли к парилке.
      Редко когда в дерене было больше одной повитухи, зато уж она пользовалась непререкаемым авторитетом и уважением. Это, в свою очередь, накладывало определенные обязанности на бабку: она не могла отказаться, не пойти на роды — это считалось большим грехом.
      Звали повитуху всегда тайно, даже прибегая к особенным, «шифрованным» выражениям, опасаясь прямо излагать свою просьбу. Говорили: «У нас такая-то заболела» или «На печь залезла» (что то же самое). В противном случае весть о начавшихся родах могла распространиться, причинив тем самым боль роженице или вред ребенку.
      Бабушка обладала особым даром: она умела видеть судьбу ребенка еще до его появления на свет. Известны многочисленные рассказы о том, как, идучи принимать роды, бабка заглянула в окно дома, куда направлялась, и увидела в нем девушку в богатом и красивом платье, либо почтенного старца, либо лежащего в гробу юношу… Это означало, что девочка, которая сейчас родится, будет красива и богата, мальчик проживет долгую и спокойную жизнь или, наоборот, погибнет в юности.
      Не буду описывать, как проходили сами роды (об этом см. статью в предыдущем номере журнала 1), но, как уже говорилось, основные обязанности повитухи приходились на послеродовой период. Она даже могла не участвовать в самих родах, а приходить сразу после. Здесь круг ее обязанностей был невероятно широк. Первым делом она перевязывала пуповину, причем часто это делалось тут же выдернутым материнским или повитухиным волосом: думали, что это «свяжет» мать и ребенка, «привяжет» его к родне, сделает живучим, не даст умереть в младенчестве. Не меньшее значение придавалось и перерезанию пуповины: ее отрезали на каком-либо специфически женском или мужском предмете, в зависимости от пола новорожденного или от желаемого пола следующего ребенка: если родился мальчик или если родители хотели следующего мальчика, повитуха перерезала пуповину на мужском предмете (например, на топоре), а если родилась девочка или родители хотят следующую девочку — на женском (например, на прялке). Повитуха могла влиять на пол ребенка и не только во время своей непосредственной работы: если женщина хотела родить мальчика, она шла к повивальне, и та ей давала съесть наговоренную горбушку хлеба (над которой прочитан заговор или молитва).
      Перерезав пуповину, бабка брала ребенка, разглаживала ему ручки и ножки, поправляла голову, придавая ей круглую, правильную форму, поглаживала живот. Все эти действия должны были обеспечить хорошее сложение и красоту новорожденного. Если он был совсем слаб, болезнен, некрасив, она открывала печную заслонку, помещала ребенка на деревянную лопату, которой клали в печь и доставали из нее хлеб, и на этой лопате три раза засовывала ребенка в печь, как бы отправляя его печься. Такое перепекание ребенка имело целью сделать его более сильным, здоровым и красивым. Дело в том, что материнская утроба мыслилась своеобразным подобием печи (из печи появляется, вынимается хлеб так же, как из утробы — дитя). Ребенок тем самым уподоблялся буханке и отправлялся в печь «на исправление».
      Сразу после появления на свет новорожденного пеленали, но заворачивали первый раз не в пеленки, а в отцовскую (реже — материнскую) рубаху или штаны, причем эту рубаху не готовили заранее, а снимали непосредственно с тела, то есть она должна быть не новой, а ношеной, потной. Считалось, что отец будет в таком случае сильнее любить новорожденного, а тот будет спокойнее спать. Существенна тут и еще одна причина: при помощи этих обрядовых действий ребенок «привязывается» к дому, семье, роду, устанавливается его прямая связь с родителями, это «страхует» его от смерти во младенчестве, что случалось в крестьянских семьях нередко. Запеленатого таким образом младенца повитуха поднимала к матице — балке поперек дома, на которую опирается в деревенских избах потолок и которая считается центром и самым важным местом в доме. Это тоже делается с целью привязать дитя к дому.
      Затем бабка моет ребенка, и это первое омовение, как и последующие ежедневные вплоть до крещения, должно смыть с него возможные болезни, и, так сказать, печать того света, иного мира, из которого, как считалось, он пришел, уберечь от сглаза. Обычно ребенка и мать вели в баню. Там парилка садилась на полок, клала новорожденного себе на вытянутые ноги и поливала водой, которую она заранее приготовила, положив туда соли «от всякой болезни и нечисти», яйцо, «чтоб ребенок был белым и чистым, как яйцо», серебряную монету, «чтоб был богат». При этом она приговаривала: «Мыла бабушка не для хитрости, не для мудрости, мыла ради доброго здоровьица, смывала причище, урочище, призорище (виды сглаза), отцову думу, маткину. Водушка текуча, Анюшка (имя ребенка) ростуча, водушка в землю, Анюшка кверху». Затем воду, которой мыли ребенка, выливали снаружи избы на тот ее угол, в котором в доме висят иконы. Считалось, что чем выше выплеснут воду, тем выше вырастет ребенок. В бане же повитуха правит и роженицу: ставит на место живот, расправляет пуп, поправляет золотник (матку), который смещается во время родов. Говоря современным языком, бабка делала женщине массаж, но сопровождала его различными ритуальными действиями и приговорами.
      Еще одна важная роль повитухи — заговаривать грыжу. Грыжа в народных верованиях совсем не то, что мы называем грыжей. Этим словом в деревнях именуют практически любую непонятного происхождения боль у грудного ребенка. Насчитывалось до семидесяти семи разновидностей грыж, называемых по частям тела, в которых они находятся, — от головной до подпятной. Считалось, что хотя бы одна грыжа есть у каждого новорожденного. Само название болезни (оно происходит от глагола «грызть») диктует способ лечения: повитуха загрызает ее. Для этого больное место — а для профилактики и все остальные, в которых может находиться грыжа, — покрывается платком, а бабка легонько кусает через него эти части тела, приговаривая: «Грыжу загрызаю, родимую грыжу на родимом месте: головную, сердцевую, пуповую, паховую. Не дам загрызать не дам заедать, ни медведям, ни волкам, ни третьим — собакам».
      Так повитуха заботилась о ребенке нескольких дней, а то и несколько недель, живя при этом в доме роженицы и помогая ей управляться с ребенком. По прошествии этого периода (часто он длился до крещения ребенка, которое устраивали через 2-4 недели после рождения) повитуху одаривали и провожали. В качестве оплаты труда она получала отрез ткани на рукава, на рубаху или просто одежду: рубаху, юбку, платок. При этом прощание тоже было ритуально обставлено: мать новорожденного и бабка умывали друг дружке руки, целовались, повитуха получала дары и уходила. Это называлось размывать руки.
      Однако и на этом не прерывалась связь парилки с принятым ею ребенком и его матерью. Она была самым почетным гостем на всех семейных праздниках: крестинах, именинах, помолвках, свадьбах повитых ею детей, которые, в свою очередь, ежегодно, в определенный бабин (повитухин) день, в разных областях разный, обязательно приходили к бабке в гости, приносили ей пироги и одаривали ее.
Борис Фрост, специалист по славянскому фольклору, кандидат филологических наук
9 МЕСЯЦЕВ - №7-8 - ИЮЛЬ - АВГУСТ 2001